добро всегда побеждает зло, так кто кого побеждает...
тут и слов не нужно. *торжественно забрала к себе*
============
============
09.03.2011 в 23:46
Пишет Youku Toshiku:Поздравляю мою любимую, Aniчка-Su - с днем рождения!
Солнышко, родная - с днем рождения тебя! Ты такой светлый лучик, столько позитива приносишь в мою жизнь - спасибо тебе что ты есть
Желаю много-много ВСЕГО! Загибай пальчики:
Раз - счастья
Два - СЧАСТЬЯ!!!
Три - Любви, такой, знаешь... как у Сашки с Женькой
Четыре - здоровья *а то взяла тоже моду болеть!
*
Пять - друзей - таких, как Лорд!
Шесть - чтобы было больше улыбок и совсем не хотелось плакать
Семь - классно справить это ДР, чтобы потом накатать нам зашибенный пост-отчет!))
Люблю тебя дорогая! то, что почтой, еще не известно когда придет и как, поэтому от меня еще довесочек)))
Название – «Превратности любви»
Автор – Youku Toshiku
Бета – juo_M
Фэндом – ориджинал, сказка
Пейринг – черный маг/юный эльф
Рейтинг – PG-13
Жанр – слэш, романс
Размер – мини
Состояние – закончен
Дисклеймер – все мое
Размещение – с разрешения автора
Саммари – безответная любовь может привести к неожиданным последствиям… но в конце все будут счастливы
Предупреждение – элементы принуждения, намек на тентакли и целый абзац про животных))
Посвящение – написано на день рождение моему любимому бессменному соавтору и очень близкому человеку – Ani-Su, вдохновившись ее непосредственным вопросом: «Йоку, а бывает флаффный БДСМ?» Для тебя, дорогая – все, что угодно!
"Превратности любви"
читать дальшеВульф дер Брандшторм был очень известной личностью в маленьком северном королевстве, именуемом Альварен. Шутка ли – сам герцог Альваренский предлагал профессору Вульфу должность придворного черного мага с приличным содержанием, десятком слуг и целой подвальной лабораторией, наполненной подопытными представителями низших рас! Но профессор и магистр черномагических искусств Вульф дер Брандшторм вежливо и витиевато отказался, сославшись на приступы неконтролируемой хандры, весьма опасной для окружающих. И теперь несостоявшийся придворный черный маг сам, своими руками, толок в ступе вонючих серых жуков и огромных пупырчатых червяков неопределяемого цвета, то и дело бормоча под нос заклинания перемешанные с ругательствами и оглядывая злыми угольно-черными глазками ветхую хижину, в которой ему приходилось ютиться.
Не то чтобы у сильнейшего черного мага, уважаемого и очень востребованного в здешних краях, к тому же почетного магистра ордена черных искусств, не было средств на более роскошное обиталище. Средств был полный подвал в папенькином имении, и имение, к слову сказать, тоже было уже собственностью нашего профессора, ибо папенька почил несколько лет назад, оставив сыну немалые богатства и бесценные черномагические книги. Но произошло в жизни магистра Вульфа одно событие, которое буквально перевернуло его беззаботное существование с ног на голову.
Не далее как два месяца и тринадцать дней назад позвали уважаемого мага Вульфа к постели умирающего от неизвестной болезни богатого домовладельца Яривля. Нет-нет, вы не ослышались – позвали не лекаря, а именно черного мага, потому что не было в столице Альварена такого разумного существа, который желал бы выздоровления этому жадному, жестокому и бесчестному торгашу, наживавшемуся на бедняках и вдовах. Поэтому, как только Яривль слег с какой-то незначительной болезнью, вроде отравления несвежей кониной, самые притесненные из его должников собрали последние гроши и выписали к «умирающему» самого черного мага Вульфа – для верности.
Извести нечестивца было делом трех минут, Вульфу даже стало неловко деньги за это брать: приказал заказчикам накормить себя ужином, а лошадей овсом, да прихватил сундук с яривлевыми богатствами из-под кровати – на том и разойтись бы. Но добрые люди, благодарные за спасение от супостата-домовладельца, так расстарались с ужином, что предложили магу все самое лучшее, что у них – и в бывших хозяйских кладовых – нашлось, а прислуживать гостю приставили юного сиротинушку Делля, который с малых лет при Яривле служил на побегушках.
Как увидел наш магистр светлого ангела красоты нездешней, с бледной, будто просвечивающей на свет кожей, мягкими локонами оттенка цветочного меда, большими строгими глазами темной синевы да тонкими пальчиками, с трудом удерживающими тяжелый поднос с яствами – так и потерял покой на веки вечные. К слову сказать, прекрасный ангел оказался существом своевольным, жизнь он к своим семнадцати годам успел познать с самых неприглядных сторон и уж точно знал, как не дать себя облапошить. Так что, из всех предложенных обезумевшим от любви магистром разнообразных вариантов их совместного будущего, со скрипом согласился лишь на один:
– Буду тебе слугой или помощником – как сам скажешь. За жалование и кров! И уйду сразу, если только начнешь меня принуждать ко всяким непотребствам!
Ну и как тут не растерять остатки черномагического разума от такого?! И ведь не отказаться уже от желанного общества, слуга так слуга – спасибо, что хоть на это согласился! Но все мечты о жарких поцелуях, звонких вскриках, горячих объятьях и медовых локонах, мотающихся по подушке, пришлось задвинуть глубоко в самые потайные уголки сердца – ибо «непотребства»!
На том муки любви нашего магистра отнюдь не закончились. Свет его очей, Деллюшка, наотрез отказался проживать в родовом поместье черного мага, сославшись на то, что от мрачного антуража он начинает болеть и чахнуть, портреты предков нового хозяина его пугают до икоты, а по ночам ему снятся кошмары и являются призраки. После долгих уговоров, угроз и хватаний юного чаровника за худенькие плечи, уважаемому профессору черной магии Вульфу пришлось согласиться арендовать на окраине неприметную хижину для своих научных и магических изысканий. Там они и зажили: магистр Вульф со своими книгами, котлами, огромными банками и пучками трав и светлый ангел Деллюшка, вечно скептически и недовольно поджимающий губы и осуждающе качающий головой при виде трудов своего хозяина.
Помощник из бывшего сиротки был так себе – юноша любил поспать до позднего завтрака, убирался в хижине только в случае крайней необходимости, а готовить совсем не умел. Приставленный было к нехитрым манипуляциям по изготовлению простеньких магических снадобий Деллюшка умудрился извести бесценные компоненты, разбить несколько склянок тончайшего стекла и взорвать любимый хозяйский котел, после чего был торжественно отстранен от ученичества. Лучше всего у него получалось «принеси-подай», так что вскоре магистр Вульф взял на себя практически все хлопоты по хозяйству и приготовлению нужных зелий, поручая Деллю лишь собрать-купить необходимые составляющие, да отнести заказчикам готовые снадобья.
Нельзя сказать, что уважаемый черный маг был счастлив от такого жизненного поворота, но созерцание своего бледно-медового сокровища, порядком похорошевшего и приободрившегося при новом хозяине, компенсировало все бытовые неудобства. Одно было плохо – ничего кроме созерцания сокровище категорически не позволяло, а несчастный магистр Вульф очень скоро понял, что запрятанные в самую глубину сердца непотребные желания разрастаются со стремительной скоростью, заполняя всего магистра от макушки до пят и грозя разорвать его, как тот злосчастный котел.
Растирая печень двадцати высушенных жаб до однородного порошка, Вульф вдруг вспоминал волнующие изгибы молодого тела Деллюшки, угадывающиеся под одеждой, помешивая в котле серо-лиловую массу с резким запахом, магистр кусал губы, безуспешно стараясь избавиться от навязчивого образа аккуратных круглых ягодиц своего слуги, обтянутых хлопковыми штанами. Видения преследовали уважаемого профессора и днем и ночью, рассеивали его гениальный ум, превращались в настойчивые мечтания…
Схватить бы светлого ангела за его тонкое запястье, с силой дернуть на себя, прижать, пока не очухался, запустить пальцы в медовые локоны, оттянуть голову назад и кусать, целовать, терзать пухлые алые губы!.. А второй рукой, наконец, ощупать-огладить-помять упругую попку, пробраться под рубаху, рвануть вниз штаны эти невозможные…
– Вот ваши жабы, хозяин! Смог только пятерых добыть, остальные в пруд убегли…
У Вульфа, так неожиданно вырванного из своих сладострастных мечтаний, дрогнули руки, склянка с драгоценным настоем для герцогского племянника вырвалась и разлетелась вдребезги у ног мага.
– Экий вы неловкий хозяин! А еще на меня ругались. Ладно, пойду, что ли к аптекарю за сушеной белладонной.
Сколько бы так еще продолжалось – неведомо. Но наступил момент, когда магистр Вульф понял: или он претворит в жизнь хоть десятую часть своих мечтаний, или придется ему проситься в черномагический монастырь – проходить ритуал очищения, чтобы стереть из памяти образ юного медового мальчишки, даже если при этом он рискует потерять с куском воспоминаний часть своих магических знаний. Вот только как подступиться к своему ангелу, если он от любого прикосновения вздрагивает и в дальний угол отскакивает, а если беседа с хозяином вдруг приобретает фривольный оттенок – темнеет ликом и грозится уйти на все четыре стороны?
Вот и пришлось несостоявшемуся придворному магу обращаться к бульварной литературе для самоучек в поисках, как это ни смешно, любовного приворотного зелья – ибо в компетенцию черной магии такая чушь, конечно же, не входила. Воспользовавшись очередным отсутствием слуги, Вульф быстро прикупил в ближайшей лавке недостающие ингредиенты, истолок все в серо-фиолетовый порошок, приготовил любимую Деллюшкину утиную похлебку и скромно уселся у окошка – ждать своего счастья.
Делль заявился лишь под вечер – магистр уже успел съесть свою часть похлебки, проверить порошок на двух приблудных псинах, которые с тех пор третий час творили весьма занятные непотребства на заднем дворе, и застелить свою большую кровать свежими белоснежными простынями, опрыскав их одеколоном с розовым запахом.
– Чего это у нас розами воняет, как в цветочной лавке? – сходу заявил свет магистровых очей, еле на ногах стоящий от усталости.
Но тарелка ароматной утиной похлебки с еле заметным фиолетовым оттенком отодвинула на задний план все заботы и недовольства юноши. Делль умял похлебку с такой скоростью, что уважаемый черный маг даже заволновался: успеет ли зелье в достаточном количестве всосаться в кровь?
– Ох, и вкуснотища! – восхитился юноша.
А потом вдруг зевнул, с хрустом потянулся и, уронив медовую головушку на стол, оглушительно захрапел.
– Ну что же это?! Но как же?! – возопил магистр, бегая по своей скромной лачуге с тонкой книжицей в руках.
Не может быть, чтобы он что-то напутал! Говорил ему папенька: никогда не верь тому, что пишут на потребу черни! Как пить дать обманули его авторы злосчастной брошюрки! Но… постойте-ка…
Вульф метнулся к окну, выходящему на задний двор. Огромный черный кобель, вытаращив глаза и свесив язык чуть не до земли, упорно дергался на взмыленном рыжем собрате, который с трудом держался на своих четырех лапах, но продолжал упоенно подмахивать, сладострастно подвывая на весь двор.
Магистр и сам чуть не взвыл, представив, какой эффект это зелье должно было произвести на свет его очей. Быстро пролистав дрожащими руками до последней страницы, Вульф впился горящим взглядом в «противопоказания и побочные эффекты». Не прошло и пяти минут, как убогую хижину потряс вопль отчаяния.
– «Побочный эффект – крепкий сон на трое суток!» – вопил магистр, выдирая на своей голове волосы. – «Если ваш объект обладает хоть каплей эльфийской крови, зелье подействует только как снотворное»! Эльфийской крови!..
Вульф отшвырнул от себя вероломную книжицу, подхватил спящего богатырским сном Деллюшку на руки и оттащил его в надушенную кровать. Разве же он мог знать, что в Делле есть эльфийская кровь?!
– Должен был знать, проверить!.. Старый болван! Откуда же еще в наших краях такая светлая красота!
Так или иначе, делать теперь было нечего: только ждать, когда пройдет трое суток, а потом изобретать новые ловушки для юного эльфа, чтобы претворить в жизнь зудящие в теле мага непотребные желания. Но проведя около постели с безмятежно спящим ангелом чуть больше половины отмеренного срока, досточтимый магистр понял, что не вынесет в ожидании больше ни часу. Гениальный мозг, отравленный вожделением и обидой на несправедливость мира, действовал уже самостоятельно, генерируя сложнейшие заклинания, создавая новые формулы, творя сложнейшие черномагические ритуалы.
Когда Делль проснулся, ощущая тяжесть в голове, словно перебрал накануне молодого вина, он почему-то не смог пошевелить ни рукой, ни ногой. «Ослаб совсем…» – подумал юноша, но, попытавшись напрячь мышцы, понял вдруг, что причина в другом: его запястья и лодыжки были очень прочно прикручены к чему-то… и, кстати, руки и ноги Деллюшки оказались широко расставлены, а тело не было прикрыто ни единым клочком одежды. «Что это еще за…» – грозно и немного встревожено подумал молодой эльф, но открыв глаза, буквально лишился дара речи.
Убогая обстановка привычной хижины изменилась до неузнаваемости: стены были завешены тяжелыми алыми портьерами, на полу лежал толстый ковер, очаг в углу сменил роскошный камин. Повсюду, куда бы юноша ни перевел взгляд, лежали, свисали, оплетали мебель длинные толстые стебли яркого изумрудного цвета, кое-где усеянные пышными алыми цветами, источающими сладковатый аромат. От этого запаха в комнате было душно, кружилась голова, и почему-то ломило все тело. Делль несколько раз судорожно вздохнул, чувствуя, как пропитанный цветочным ядом воздух наполняет легкие, и его сердце пустилось вскачь, отбивая в висках тревожный ритм.
– Проснулся, душа моя? Ну, вот и славно!.. – пропел где-то за изголовьем знакомый голос хозяина.
– Что это вы удумали?! Ну-ка немедленно отвязывайте меня! Я же говорил… я предупреждал… Ни минуты не останусь более у вас – уйду, как есть, уйду! – от возмущения Деллюшка тараторил, не обратив внимание на то, что один из изумрудных стеблей, обвивающий столбец хозяйской кровати, медленно сполз на подушку, как бы невзначай погладил эльфенка по щеке и резво заполз в исторгающий справедливые угрозы рот, прочно его затыкая.
От такого обращения юный сирота эльфийских кровей впал в ступор. Так с ним никто еще не поступал. Пихали, щипали, давали подзатыльники, иногда пороли, стал постарше – бывало, тискали по углам, но чтобы привязать к кровати во сне, да еще рот цветами затыкать! Приторный аромат теперь бил в самые ноздри – от него Делль чувствовал себя не то больным, не то пьяным: мышцы ломило, голова кружилась, хотелось постанывать и выгибаться, как будто это могло принести облегчение. Эльф попробовал было укусить наглый стебель, но растение в ответ только предупреждающе заползло еще глубже, опасно щекоча гланды, и юноша испуганно замер, боясь даже думать, что же с ним будет дальше.
– Угомонился? Теперь никуда от меня не денешься, свет мой, не сбежишь, не спрячешься! Теперь тебе придется выслушать ВСЕ о моих чувствах! – голос хозяина гремел непривычной властностью, казался пугающим и одновременно прекрасным, ему хотелось внимать и беспрекословно выполнять все, что он прикажет.
Деллю такое положение дел совсем не понравилось. Раболепием он никогда не отличался, несмотря на безрадостную юность. Выполнял мелкие поручения – за хлеб и ночлег, но всегда сам решал, чего хочет. «Опоил он меня, или что?» – с ужасом думал юный эльф, пытаясь прогнать из головы настойчивое желание подчиниться любым приказам хозяина.
– Ведь как так случилось, что я – Я – величайший профессор темной магии, наследник древнейшего рода, почти придворный черный маг нашего герцога – влюбился в такого неблагодарного черствого мальчишку, да еще и эльфийской крови?! Какое счастье, что папочка мой не дожил до этого дня, он бы точно лишил меня наследства! Если бы я только знал, что встречу свою судьбу в том грязном притоне, ни за что я не поехал бы облегчать страдания покойного Яривля!
Хозяин, до того причитавший над распростертым Деллюшкой, потрясая широкими рукавами черной атласной мантии и бегая из угла в угол, заставляя изумрудные стебли на стенах и мебели угрожающе шевелиться, вдруг бухнулся на колени рядом с постелью, вперив горящий взгляд в испуганные синие глаза пленника.
– Полюбил я тебя, свет мой, всем сердцем полюбил! День и ночь думаю о тебе, сон и аппетит потерял, даже фамильные рецепты зелий стал забывать! Только и мысли – о том, как снискать твою благосклонность, как вызвать на твоем прекрасном лице довольную улыбку, как услышать из твоих желанных уст хоть одно ласковое слово…
Бормоча эти безумные речи, магистр Вульф лихорадочно поглаживал дрожащими пальцами тело Делля, пробегаясь по ребрам, торчащим соскам, очерчивая впадину живота и маленький розовый пупок, слегка царапая кожу на внутренней стороне широко раскинутых бедер. От этих прикосновений по телу юноши словно разбегались обжигающие ручейки, заставляя кожу гореть и покрываться испариной, наполняя мышцы приятной ноющей болью. Деллюшка было замотал головой, желая избавиться от изумрудного кляпа во рту и вставить в монолог хозяина хоть какое-то оправдание, но нахальное растение предупреждающе сделало пару скользящих движений между занемевших губ эльфенка, снова плотно угнездившись в своем влажном обиталище.
Тем временем обезумевший магистр снова вскочил на ноги, гневно потрясая перстом перед раскрасневшимся от бессмысленной борьбы лицом светлого ангела.
– Но ты – жестокосердный – не утешил меня ни словом, ни взглядом! Моя любовь разбивалась о твое равнодушие, раня меня острыми осколками! Но сегодня все изменится! Сегодня ты познаешь, каково это – желать и не получать! Твое тело будет гореть в огне страсти, но ты не получишь разрядку, пока с твоих губ не слетят мольбы и клятвы впредь отвечать мне взаимностью!
У несчастного Деллюшки волосы на голове зашевелились от ужаса. Так вот что за жар охватил его тело, вот почему так выкручивает мышцы! Не иначе аромат диковинных цветов породил в нем невиданное по силе вожделение! И словно в ответ на догадки проницательного эльфа, стебель у него во рту радостно зашевелился, массируя одеревеневшие губы, а его собратья – о, ужас! – поползли со стен и спинки кровати, обвивая беззащитное обнаженное тело. Делль задергался, жалобно мыча, пытаясь привлечь внимание своего мучителя – надо же было как-то напомнить этому болвану-сластолюбцу, что пока у его жертвы во рту ворочается здоровый зеленый отросток, ни мольбы, ни клятвы он произнести не в силах! Но взволнованный своим пафосным выступлением магистр как раз отвернулся к столу, наливая в высокий бокал темно-красного вина из папенькиных запасов, и не смог увидеть в синих глазах призыв о помощи и обещание быть милым и послушным мальчиком. А когда Вульф вновь повернулся к кровати, прекрасные глаза его медового ангелочка были уже закрыты подрагивающими веками, а запрокинутое к потолку лицо отражало муку невыносимого желания.
«Пусть, пусть помучается! Пусть узнает, каково мне было все эти дни, месяцы! Быть с ним рядом, отчаянно желать и не иметь возможности даже прикоснуться!» – думал магистр, со злорадным удовольствием наблюдая, как заколдованные стебли размеренно скользят по телу мальчика, щекочут подмышки, оплетают руки и ноги, слегка сжимают у основания бедер, проезжаются по животу совсем рядом с возбужденным членом, не задевая его.
Деллю казалось, что он умер и попал в преисподнюю, где черти уже принялись поджаривать его на медленном адском огне. Юноша задыхался от духоты и дурманящего аромата, пот застилал ему глаза, к тому же нормально дышать не получалось из-за плавно скользящего туда-сюда стебля. Надо сказать, что диковинные растения отличались неожиданной заботой и даже, как это ни странно, бережностью. Они оплетали тело Деллюшки, нежно массируя его кожу, если и сжимали, то отнюдь не до синяков, а ощущения, которые юный эльф испытывал от вероломного надругательства, даже в пылу гнева нельзя было назвать неприятными.
Довольно скоро Делль перестал бояться, расслабился и даже научился ерзать в одном ритме с неутомимыми стеблями. Одно было плохо – возбуждение юноши все нарастало, желания становились все более конкретными, но к самому жаждущему его органу так до сих пор никто и не прикоснулся. Деллюшка попробовал ерзать активнее – вдруг какой стебель ненароком собьется и проедется по возбужденно ноющему члену? Но растения оставались все такими же настойчиво-нежными, совершенно не внемля мольбам разгоряченного тела. Делль открыл глаза, дождался, пока потолок перестанет вращаться, и с трудом отыскал фигуру своего хозяина.
Магистр Вульф с непередаваемым выражением лица стоял неподалеку, опираясь о стол, стискивал в пальцах позабытый бокал с вином и, не отрываясь, следил за разворачивающимся на постели действом. Иногда он закусывал или облизывал губы, но в остальном вся его фигура олицетворяла торжество хладнокровного отмщения.
Деллюшка, обнаружив с каким неподдельным интересом хозяин рассматривает в деталях творимое с его слугой непотребство, мучительно покраснел и возбудился еще больше. А увидев, как маг медленно и чувственно облизал губы, глухо застонал, снова закрывая глаза. Отныне Делль не мог избавиться от этого дивного видения – и понял мальчик, что никакие стебли не смогут принести ему облегчения, разве что до этого снизойдет сам его могущественный хозяин. От мысли, что Вульф мог бы подойти, опуститься на колени, наклонить голову и лизнуть набухшую потемневшую головку гордо стоящего члена юного эльфа, последний чуть было не кончил. Но все же для настоящей разрядки мечтаний оказалось явно не достаточно.
Тем временем ожившие растения значительно увеличили свою активность. Их движения стали более хаотичными, ритм постоянно менялся, поглаживания все чаще сменялись судорожными сжатиями, а то и вовсе почти все толстые стебли стекали с изможденного тела, заставляя Делля метаться от страха, что его так и оставят, не доведя непотребства до логичного конца. Только один раз светлый ангел усомнился, так ли он желает испытать на себе всю полноту надругательства – когда один достаточно толстый стебель стал слишком настойчиво и методично пропихиваться между вспотевших ягодиц мальчика. Делль не почувствовал сильной боли, только неприятное, но вполне терпимое распирание, зато само по себе действо показалось юноше почему-то самым постыдным и неприемлемым из всего, что произошло с ним с момента пробуждения. Далеко стебель не проник, так и оставшись у входа, массируя его, ворочаясь в растянутом колечке мышц, посылая в переполненное неутоленным желанием тело мальчика дополнительные волнующие импульсы.
– Доволен ли ты моим сюрпризом, свет мой? – проворковал в самое ушко эльфа томный голос магистра.
От неожиданности юноша так резко дернул головой, что стебель, непрерывно двигавшийся все это время между порядком уставших губ мальчика, выскользнул и шмякнулся рядом на подушку.
– Хо…зяин… – Деллюшка с трудом смог заставить онемевшие губы произнести нужные слова.
Но вот что говорить дальше? Хотелось просить, умолять – но о чем? Правда, говоря откровенно, юный эльф очень хорошо представлял, чего ему сейчас хочется больше всего на свете. Но произнести такую откровенную и стыдную просьбу вслух ему казалось невозможным даже сейчас – в крайне измученном состоянии.
– Я… прошу… – стоило хотя бы попытаться.
А вдруг достопочтенный магистр сам догадается, о чем его умоляет свет его очей. Но взгляд Вульфа по-прежнему выражал лишь вежливую заинтересованность.
– Я… я буду послушным… – отчаянно застонал Делль, закрывая глаза и чувствуя, что сейчас позорным образом расплачется, как малолетний ребенок.
На счастье юного эльфа магистр Вульф счел произнесенное обещание искренним и достаточным… хотя бы на первый раз. Повинуясь мановению руки и произнесенному шепотом заклинанию, порядком поистершиеся стебли сползли с кровати, а затем и вовсе втянулись в щели между стеной и полом, оставив после себя лишь слабый аромат. Магистр быстро отвязал руки и ноги своего ангела от столбиков кровати и прижал к себе, дрожа от возбуждения и нежности. Деллюшка был так беззащитен и мил, так трогательно прижимался к своему «спасителю», и даже когда Вульф несмело погладил мальчика по бедру, тот только со стоном шире развел ноги, откидывая голову на плечо хозяина.
Магистр не помнил, как сорвал с себя одежды, как оказался на разворошенной постели, вжимаясь в горячее податливое тело. Наконец сбылась его мечта – и медовые кудри светлого ангела разметались по белоснежной подушке, а преображенную хижину заполнили стоны и звонкие вскрики. Наколдованные растения постарались на славу – Делль был так хорошо разогрет, что принял немаленький член хозяина почти без сопротивления. Только на миг гримаса боли исказила красивое лицо, но уже очень скоро сменилась выражением неописуемого наслаждения. Длительное воздержание сделало магистра чрезвычайно неутомимым – он до самого рассвета ласкал своего ангела, не слушая слабые протесты и жалобы на усталость, которые довольно быстро сменялись довольными вздохами. И даже сам себе боялся признаться уважаемый черный маг, что больше всего на свете опасается наступления утра, которое окончательно развеет любовные чары…
«Неужели уйдешь от меня, свет мой? Выполнишь свои страшные угрозы? Оставишь?» – терзался магистр, вглядываясь в усталое, но довольное светлое личико. Измученный страхом потерять свое сокровище, Вульф так и уснул, сжимая юного эльфа в объятьях.
А проснулся от ласковых робких поглаживаний по груди и животу. Не веря, приоткрыл один глаз и увидел смущенную улыбку и густеющий румянец.
– С добрым утречком… – просипел светлый ангел и, смутившись охрипшего за ночь голоса, спрятал лицо в подмышку хозяина.
Все еще боясь поверить, что Деллюшка не ушел, не изрыгает проклятья, не обвиняет своего хозяина в бесчестных приемах, магистр осторожно поднял юношу за плечи и уложил на себя сверху. Мальчик смущенно отводил глаза, но вполне уютно устроился, поерзав на костлявом теле черного мага, пока не уткнулся тому в тазовую кость чем-то подозрительно твердым. Тут уже даже видавший виды профессор удивленно ахнул, вопросительно глядя на своего возлюбленного.
– Ну, а что во мне две трети эльфийской крови, между прочим! – с некоторым вызовом пробормотал Делль в свое оправдание. – А эльфы, сами знаете, выносливее и неутомимее многих будут!
Через пару дней расцветший и помолодевший от счастья магистр черномагических искусств Вульф торжественно вернулся в свой замок. Смирившийся со своим положением Деллюшка скромно сидел в седле хозяина бочком, охая и морщась, когда вороной конь, играючи, вскидывал копыта. А еще через месяц в фамильном особняке черного мага сыграли пышную свадьбу. Сам герцог почтил молодых своим присутствием, и, хотя злые языки поговаривали, что монаршая особа уж больно заглядывалась на юного жениха, торжество удалось на славу, обошлось без смертоубийства и вошло в историю королевства Альварена как самая веселая свадьба на все времена.
URL записиСолнышко, родная - с днем рождения тебя! Ты такой светлый лучик, столько позитива приносишь в мою жизнь - спасибо тебе что ты есть
Желаю много-много ВСЕГО! Загибай пальчики:
Раз - счастья
Два - СЧАСТЬЯ!!!
Три - Любви, такой, знаешь... как у Сашки с Женькой
Четыре - здоровья *а то взяла тоже моду болеть!
*Пять - друзей - таких, как Лорд!
Шесть - чтобы было больше улыбок и совсем не хотелось плакать
Семь - классно справить это ДР, чтобы потом накатать нам зашибенный пост-отчет!))
Люблю тебя дорогая! то, что почтой, еще не известно когда придет и как, поэтому от меня еще довесочек)))
Название – «Превратности любви»
Автор – Youku Toshiku
Бета – juo_M
Фэндом – ориджинал, сказка
Пейринг – черный маг/юный эльф
Рейтинг – PG-13
Жанр – слэш, романс
Размер – мини
Состояние – закончен
Дисклеймер – все мое
Размещение – с разрешения автора
Саммари – безответная любовь может привести к неожиданным последствиям… но в конце все будут счастливы
Предупреждение – элементы принуждения, намек на тентакли и целый абзац про животных))
Посвящение – написано на день рождение моему любимому бессменному соавтору и очень близкому человеку – Ani-Su, вдохновившись ее непосредственным вопросом: «Йоку, а бывает флаффный БДСМ?» Для тебя, дорогая – все, что угодно!
"Превратности любви"
читать дальшеВульф дер Брандшторм был очень известной личностью в маленьком северном королевстве, именуемом Альварен. Шутка ли – сам герцог Альваренский предлагал профессору Вульфу должность придворного черного мага с приличным содержанием, десятком слуг и целой подвальной лабораторией, наполненной подопытными представителями низших рас! Но профессор и магистр черномагических искусств Вульф дер Брандшторм вежливо и витиевато отказался, сославшись на приступы неконтролируемой хандры, весьма опасной для окружающих. И теперь несостоявшийся придворный черный маг сам, своими руками, толок в ступе вонючих серых жуков и огромных пупырчатых червяков неопределяемого цвета, то и дело бормоча под нос заклинания перемешанные с ругательствами и оглядывая злыми угольно-черными глазками ветхую хижину, в которой ему приходилось ютиться.
Не то чтобы у сильнейшего черного мага, уважаемого и очень востребованного в здешних краях, к тому же почетного магистра ордена черных искусств, не было средств на более роскошное обиталище. Средств был полный подвал в папенькином имении, и имение, к слову сказать, тоже было уже собственностью нашего профессора, ибо папенька почил несколько лет назад, оставив сыну немалые богатства и бесценные черномагические книги. Но произошло в жизни магистра Вульфа одно событие, которое буквально перевернуло его беззаботное существование с ног на голову.
Не далее как два месяца и тринадцать дней назад позвали уважаемого мага Вульфа к постели умирающего от неизвестной болезни богатого домовладельца Яривля. Нет-нет, вы не ослышались – позвали не лекаря, а именно черного мага, потому что не было в столице Альварена такого разумного существа, который желал бы выздоровления этому жадному, жестокому и бесчестному торгашу, наживавшемуся на бедняках и вдовах. Поэтому, как только Яривль слег с какой-то незначительной болезнью, вроде отравления несвежей кониной, самые притесненные из его должников собрали последние гроши и выписали к «умирающему» самого черного мага Вульфа – для верности.
Извести нечестивца было делом трех минут, Вульфу даже стало неловко деньги за это брать: приказал заказчикам накормить себя ужином, а лошадей овсом, да прихватил сундук с яривлевыми богатствами из-под кровати – на том и разойтись бы. Но добрые люди, благодарные за спасение от супостата-домовладельца, так расстарались с ужином, что предложили магу все самое лучшее, что у них – и в бывших хозяйских кладовых – нашлось, а прислуживать гостю приставили юного сиротинушку Делля, который с малых лет при Яривле служил на побегушках.
Как увидел наш магистр светлого ангела красоты нездешней, с бледной, будто просвечивающей на свет кожей, мягкими локонами оттенка цветочного меда, большими строгими глазами темной синевы да тонкими пальчиками, с трудом удерживающими тяжелый поднос с яствами – так и потерял покой на веки вечные. К слову сказать, прекрасный ангел оказался существом своевольным, жизнь он к своим семнадцати годам успел познать с самых неприглядных сторон и уж точно знал, как не дать себя облапошить. Так что, из всех предложенных обезумевшим от любви магистром разнообразных вариантов их совместного будущего, со скрипом согласился лишь на один:
– Буду тебе слугой или помощником – как сам скажешь. За жалование и кров! И уйду сразу, если только начнешь меня принуждать ко всяким непотребствам!
Ну и как тут не растерять остатки черномагического разума от такого?! И ведь не отказаться уже от желанного общества, слуга так слуга – спасибо, что хоть на это согласился! Но все мечты о жарких поцелуях, звонких вскриках, горячих объятьях и медовых локонах, мотающихся по подушке, пришлось задвинуть глубоко в самые потайные уголки сердца – ибо «непотребства»!
На том муки любви нашего магистра отнюдь не закончились. Свет его очей, Деллюшка, наотрез отказался проживать в родовом поместье черного мага, сославшись на то, что от мрачного антуража он начинает болеть и чахнуть, портреты предков нового хозяина его пугают до икоты, а по ночам ему снятся кошмары и являются призраки. После долгих уговоров, угроз и хватаний юного чаровника за худенькие плечи, уважаемому профессору черной магии Вульфу пришлось согласиться арендовать на окраине неприметную хижину для своих научных и магических изысканий. Там они и зажили: магистр Вульф со своими книгами, котлами, огромными банками и пучками трав и светлый ангел Деллюшка, вечно скептически и недовольно поджимающий губы и осуждающе качающий головой при виде трудов своего хозяина.
Помощник из бывшего сиротки был так себе – юноша любил поспать до позднего завтрака, убирался в хижине только в случае крайней необходимости, а готовить совсем не умел. Приставленный было к нехитрым манипуляциям по изготовлению простеньких магических снадобий Деллюшка умудрился извести бесценные компоненты, разбить несколько склянок тончайшего стекла и взорвать любимый хозяйский котел, после чего был торжественно отстранен от ученичества. Лучше всего у него получалось «принеси-подай», так что вскоре магистр Вульф взял на себя практически все хлопоты по хозяйству и приготовлению нужных зелий, поручая Деллю лишь собрать-купить необходимые составляющие, да отнести заказчикам готовые снадобья.
Нельзя сказать, что уважаемый черный маг был счастлив от такого жизненного поворота, но созерцание своего бледно-медового сокровища, порядком похорошевшего и приободрившегося при новом хозяине, компенсировало все бытовые неудобства. Одно было плохо – ничего кроме созерцания сокровище категорически не позволяло, а несчастный магистр Вульф очень скоро понял, что запрятанные в самую глубину сердца непотребные желания разрастаются со стремительной скоростью, заполняя всего магистра от макушки до пят и грозя разорвать его, как тот злосчастный котел.
Растирая печень двадцати высушенных жаб до однородного порошка, Вульф вдруг вспоминал волнующие изгибы молодого тела Деллюшки, угадывающиеся под одеждой, помешивая в котле серо-лиловую массу с резким запахом, магистр кусал губы, безуспешно стараясь избавиться от навязчивого образа аккуратных круглых ягодиц своего слуги, обтянутых хлопковыми штанами. Видения преследовали уважаемого профессора и днем и ночью, рассеивали его гениальный ум, превращались в настойчивые мечтания…
Схватить бы светлого ангела за его тонкое запястье, с силой дернуть на себя, прижать, пока не очухался, запустить пальцы в медовые локоны, оттянуть голову назад и кусать, целовать, терзать пухлые алые губы!.. А второй рукой, наконец, ощупать-огладить-помять упругую попку, пробраться под рубаху, рвануть вниз штаны эти невозможные…
– Вот ваши жабы, хозяин! Смог только пятерых добыть, остальные в пруд убегли…
У Вульфа, так неожиданно вырванного из своих сладострастных мечтаний, дрогнули руки, склянка с драгоценным настоем для герцогского племянника вырвалась и разлетелась вдребезги у ног мага.
– Экий вы неловкий хозяин! А еще на меня ругались. Ладно, пойду, что ли к аптекарю за сушеной белладонной.
Сколько бы так еще продолжалось – неведомо. Но наступил момент, когда магистр Вульф понял: или он претворит в жизнь хоть десятую часть своих мечтаний, или придется ему проситься в черномагический монастырь – проходить ритуал очищения, чтобы стереть из памяти образ юного медового мальчишки, даже если при этом он рискует потерять с куском воспоминаний часть своих магических знаний. Вот только как подступиться к своему ангелу, если он от любого прикосновения вздрагивает и в дальний угол отскакивает, а если беседа с хозяином вдруг приобретает фривольный оттенок – темнеет ликом и грозится уйти на все четыре стороны?
Вот и пришлось несостоявшемуся придворному магу обращаться к бульварной литературе для самоучек в поисках, как это ни смешно, любовного приворотного зелья – ибо в компетенцию черной магии такая чушь, конечно же, не входила. Воспользовавшись очередным отсутствием слуги, Вульф быстро прикупил в ближайшей лавке недостающие ингредиенты, истолок все в серо-фиолетовый порошок, приготовил любимую Деллюшкину утиную похлебку и скромно уселся у окошка – ждать своего счастья.
Делль заявился лишь под вечер – магистр уже успел съесть свою часть похлебки, проверить порошок на двух приблудных псинах, которые с тех пор третий час творили весьма занятные непотребства на заднем дворе, и застелить свою большую кровать свежими белоснежными простынями, опрыскав их одеколоном с розовым запахом.
– Чего это у нас розами воняет, как в цветочной лавке? – сходу заявил свет магистровых очей, еле на ногах стоящий от усталости.
Но тарелка ароматной утиной похлебки с еле заметным фиолетовым оттенком отодвинула на задний план все заботы и недовольства юноши. Делль умял похлебку с такой скоростью, что уважаемый черный маг даже заволновался: успеет ли зелье в достаточном количестве всосаться в кровь?
– Ох, и вкуснотища! – восхитился юноша.
А потом вдруг зевнул, с хрустом потянулся и, уронив медовую головушку на стол, оглушительно захрапел.
– Ну что же это?! Но как же?! – возопил магистр, бегая по своей скромной лачуге с тонкой книжицей в руках.
Не может быть, чтобы он что-то напутал! Говорил ему папенька: никогда не верь тому, что пишут на потребу черни! Как пить дать обманули его авторы злосчастной брошюрки! Но… постойте-ка…
Вульф метнулся к окну, выходящему на задний двор. Огромный черный кобель, вытаращив глаза и свесив язык чуть не до земли, упорно дергался на взмыленном рыжем собрате, который с трудом держался на своих четырех лапах, но продолжал упоенно подмахивать, сладострастно подвывая на весь двор.
Магистр и сам чуть не взвыл, представив, какой эффект это зелье должно было произвести на свет его очей. Быстро пролистав дрожащими руками до последней страницы, Вульф впился горящим взглядом в «противопоказания и побочные эффекты». Не прошло и пяти минут, как убогую хижину потряс вопль отчаяния.
– «Побочный эффект – крепкий сон на трое суток!» – вопил магистр, выдирая на своей голове волосы. – «Если ваш объект обладает хоть каплей эльфийской крови, зелье подействует только как снотворное»! Эльфийской крови!..
Вульф отшвырнул от себя вероломную книжицу, подхватил спящего богатырским сном Деллюшку на руки и оттащил его в надушенную кровать. Разве же он мог знать, что в Делле есть эльфийская кровь?!
– Должен был знать, проверить!.. Старый болван! Откуда же еще в наших краях такая светлая красота!
Так или иначе, делать теперь было нечего: только ждать, когда пройдет трое суток, а потом изобретать новые ловушки для юного эльфа, чтобы претворить в жизнь зудящие в теле мага непотребные желания. Но проведя около постели с безмятежно спящим ангелом чуть больше половины отмеренного срока, досточтимый магистр понял, что не вынесет в ожидании больше ни часу. Гениальный мозг, отравленный вожделением и обидой на несправедливость мира, действовал уже самостоятельно, генерируя сложнейшие заклинания, создавая новые формулы, творя сложнейшие черномагические ритуалы.
Когда Делль проснулся, ощущая тяжесть в голове, словно перебрал накануне молодого вина, он почему-то не смог пошевелить ни рукой, ни ногой. «Ослаб совсем…» – подумал юноша, но, попытавшись напрячь мышцы, понял вдруг, что причина в другом: его запястья и лодыжки были очень прочно прикручены к чему-то… и, кстати, руки и ноги Деллюшки оказались широко расставлены, а тело не было прикрыто ни единым клочком одежды. «Что это еще за…» – грозно и немного встревожено подумал молодой эльф, но открыв глаза, буквально лишился дара речи.
Убогая обстановка привычной хижины изменилась до неузнаваемости: стены были завешены тяжелыми алыми портьерами, на полу лежал толстый ковер, очаг в углу сменил роскошный камин. Повсюду, куда бы юноша ни перевел взгляд, лежали, свисали, оплетали мебель длинные толстые стебли яркого изумрудного цвета, кое-где усеянные пышными алыми цветами, источающими сладковатый аромат. От этого запаха в комнате было душно, кружилась голова, и почему-то ломило все тело. Делль несколько раз судорожно вздохнул, чувствуя, как пропитанный цветочным ядом воздух наполняет легкие, и его сердце пустилось вскачь, отбивая в висках тревожный ритм.
– Проснулся, душа моя? Ну, вот и славно!.. – пропел где-то за изголовьем знакомый голос хозяина.
– Что это вы удумали?! Ну-ка немедленно отвязывайте меня! Я же говорил… я предупреждал… Ни минуты не останусь более у вас – уйду, как есть, уйду! – от возмущения Деллюшка тараторил, не обратив внимание на то, что один из изумрудных стеблей, обвивающий столбец хозяйской кровати, медленно сполз на подушку, как бы невзначай погладил эльфенка по щеке и резво заполз в исторгающий справедливые угрозы рот, прочно его затыкая.
От такого обращения юный сирота эльфийских кровей впал в ступор. Так с ним никто еще не поступал. Пихали, щипали, давали подзатыльники, иногда пороли, стал постарше – бывало, тискали по углам, но чтобы привязать к кровати во сне, да еще рот цветами затыкать! Приторный аромат теперь бил в самые ноздри – от него Делль чувствовал себя не то больным, не то пьяным: мышцы ломило, голова кружилась, хотелось постанывать и выгибаться, как будто это могло принести облегчение. Эльф попробовал было укусить наглый стебель, но растение в ответ только предупреждающе заползло еще глубже, опасно щекоча гланды, и юноша испуганно замер, боясь даже думать, что же с ним будет дальше.
– Угомонился? Теперь никуда от меня не денешься, свет мой, не сбежишь, не спрячешься! Теперь тебе придется выслушать ВСЕ о моих чувствах! – голос хозяина гремел непривычной властностью, казался пугающим и одновременно прекрасным, ему хотелось внимать и беспрекословно выполнять все, что он прикажет.
Деллю такое положение дел совсем не понравилось. Раболепием он никогда не отличался, несмотря на безрадостную юность. Выполнял мелкие поручения – за хлеб и ночлег, но всегда сам решал, чего хочет. «Опоил он меня, или что?» – с ужасом думал юный эльф, пытаясь прогнать из головы настойчивое желание подчиниться любым приказам хозяина.
– Ведь как так случилось, что я – Я – величайший профессор темной магии, наследник древнейшего рода, почти придворный черный маг нашего герцога – влюбился в такого неблагодарного черствого мальчишку, да еще и эльфийской крови?! Какое счастье, что папочка мой не дожил до этого дня, он бы точно лишил меня наследства! Если бы я только знал, что встречу свою судьбу в том грязном притоне, ни за что я не поехал бы облегчать страдания покойного Яривля!
Хозяин, до того причитавший над распростертым Деллюшкой, потрясая широкими рукавами черной атласной мантии и бегая из угла в угол, заставляя изумрудные стебли на стенах и мебели угрожающе шевелиться, вдруг бухнулся на колени рядом с постелью, вперив горящий взгляд в испуганные синие глаза пленника.
– Полюбил я тебя, свет мой, всем сердцем полюбил! День и ночь думаю о тебе, сон и аппетит потерял, даже фамильные рецепты зелий стал забывать! Только и мысли – о том, как снискать твою благосклонность, как вызвать на твоем прекрасном лице довольную улыбку, как услышать из твоих желанных уст хоть одно ласковое слово…
Бормоча эти безумные речи, магистр Вульф лихорадочно поглаживал дрожащими пальцами тело Делля, пробегаясь по ребрам, торчащим соскам, очерчивая впадину живота и маленький розовый пупок, слегка царапая кожу на внутренней стороне широко раскинутых бедер. От этих прикосновений по телу юноши словно разбегались обжигающие ручейки, заставляя кожу гореть и покрываться испариной, наполняя мышцы приятной ноющей болью. Деллюшка было замотал головой, желая избавиться от изумрудного кляпа во рту и вставить в монолог хозяина хоть какое-то оправдание, но нахальное растение предупреждающе сделало пару скользящих движений между занемевших губ эльфенка, снова плотно угнездившись в своем влажном обиталище.
Тем временем обезумевший магистр снова вскочил на ноги, гневно потрясая перстом перед раскрасневшимся от бессмысленной борьбы лицом светлого ангела.
– Но ты – жестокосердный – не утешил меня ни словом, ни взглядом! Моя любовь разбивалась о твое равнодушие, раня меня острыми осколками! Но сегодня все изменится! Сегодня ты познаешь, каково это – желать и не получать! Твое тело будет гореть в огне страсти, но ты не получишь разрядку, пока с твоих губ не слетят мольбы и клятвы впредь отвечать мне взаимностью!
У несчастного Деллюшки волосы на голове зашевелились от ужаса. Так вот что за жар охватил его тело, вот почему так выкручивает мышцы! Не иначе аромат диковинных цветов породил в нем невиданное по силе вожделение! И словно в ответ на догадки проницательного эльфа, стебель у него во рту радостно зашевелился, массируя одеревеневшие губы, а его собратья – о, ужас! – поползли со стен и спинки кровати, обвивая беззащитное обнаженное тело. Делль задергался, жалобно мыча, пытаясь привлечь внимание своего мучителя – надо же было как-то напомнить этому болвану-сластолюбцу, что пока у его жертвы во рту ворочается здоровый зеленый отросток, ни мольбы, ни клятвы он произнести не в силах! Но взволнованный своим пафосным выступлением магистр как раз отвернулся к столу, наливая в высокий бокал темно-красного вина из папенькиных запасов, и не смог увидеть в синих глазах призыв о помощи и обещание быть милым и послушным мальчиком. А когда Вульф вновь повернулся к кровати, прекрасные глаза его медового ангелочка были уже закрыты подрагивающими веками, а запрокинутое к потолку лицо отражало муку невыносимого желания.
«Пусть, пусть помучается! Пусть узнает, каково мне было все эти дни, месяцы! Быть с ним рядом, отчаянно желать и не иметь возможности даже прикоснуться!» – думал магистр, со злорадным удовольствием наблюдая, как заколдованные стебли размеренно скользят по телу мальчика, щекочут подмышки, оплетают руки и ноги, слегка сжимают у основания бедер, проезжаются по животу совсем рядом с возбужденным членом, не задевая его.
Деллю казалось, что он умер и попал в преисподнюю, где черти уже принялись поджаривать его на медленном адском огне. Юноша задыхался от духоты и дурманящего аромата, пот застилал ему глаза, к тому же нормально дышать не получалось из-за плавно скользящего туда-сюда стебля. Надо сказать, что диковинные растения отличались неожиданной заботой и даже, как это ни странно, бережностью. Они оплетали тело Деллюшки, нежно массируя его кожу, если и сжимали, то отнюдь не до синяков, а ощущения, которые юный эльф испытывал от вероломного надругательства, даже в пылу гнева нельзя было назвать неприятными.
Довольно скоро Делль перестал бояться, расслабился и даже научился ерзать в одном ритме с неутомимыми стеблями. Одно было плохо – возбуждение юноши все нарастало, желания становились все более конкретными, но к самому жаждущему его органу так до сих пор никто и не прикоснулся. Деллюшка попробовал ерзать активнее – вдруг какой стебель ненароком собьется и проедется по возбужденно ноющему члену? Но растения оставались все такими же настойчиво-нежными, совершенно не внемля мольбам разгоряченного тела. Делль открыл глаза, дождался, пока потолок перестанет вращаться, и с трудом отыскал фигуру своего хозяина.
Магистр Вульф с непередаваемым выражением лица стоял неподалеку, опираясь о стол, стискивал в пальцах позабытый бокал с вином и, не отрываясь, следил за разворачивающимся на постели действом. Иногда он закусывал или облизывал губы, но в остальном вся его фигура олицетворяла торжество хладнокровного отмщения.
Деллюшка, обнаружив с каким неподдельным интересом хозяин рассматривает в деталях творимое с его слугой непотребство, мучительно покраснел и возбудился еще больше. А увидев, как маг медленно и чувственно облизал губы, глухо застонал, снова закрывая глаза. Отныне Делль не мог избавиться от этого дивного видения – и понял мальчик, что никакие стебли не смогут принести ему облегчения, разве что до этого снизойдет сам его могущественный хозяин. От мысли, что Вульф мог бы подойти, опуститься на колени, наклонить голову и лизнуть набухшую потемневшую головку гордо стоящего члена юного эльфа, последний чуть было не кончил. Но все же для настоящей разрядки мечтаний оказалось явно не достаточно.
Тем временем ожившие растения значительно увеличили свою активность. Их движения стали более хаотичными, ритм постоянно менялся, поглаживания все чаще сменялись судорожными сжатиями, а то и вовсе почти все толстые стебли стекали с изможденного тела, заставляя Делля метаться от страха, что его так и оставят, не доведя непотребства до логичного конца. Только один раз светлый ангел усомнился, так ли он желает испытать на себе всю полноту надругательства – когда один достаточно толстый стебель стал слишком настойчиво и методично пропихиваться между вспотевших ягодиц мальчика. Делль не почувствовал сильной боли, только неприятное, но вполне терпимое распирание, зато само по себе действо показалось юноше почему-то самым постыдным и неприемлемым из всего, что произошло с ним с момента пробуждения. Далеко стебель не проник, так и оставшись у входа, массируя его, ворочаясь в растянутом колечке мышц, посылая в переполненное неутоленным желанием тело мальчика дополнительные волнующие импульсы.
– Доволен ли ты моим сюрпризом, свет мой? – проворковал в самое ушко эльфа томный голос магистра.
От неожиданности юноша так резко дернул головой, что стебель, непрерывно двигавшийся все это время между порядком уставших губ мальчика, выскользнул и шмякнулся рядом на подушку.
– Хо…зяин… – Деллюшка с трудом смог заставить онемевшие губы произнести нужные слова.
Но вот что говорить дальше? Хотелось просить, умолять – но о чем? Правда, говоря откровенно, юный эльф очень хорошо представлял, чего ему сейчас хочется больше всего на свете. Но произнести такую откровенную и стыдную просьбу вслух ему казалось невозможным даже сейчас – в крайне измученном состоянии.
– Я… прошу… – стоило хотя бы попытаться.
А вдруг достопочтенный магистр сам догадается, о чем его умоляет свет его очей. Но взгляд Вульфа по-прежнему выражал лишь вежливую заинтересованность.
– Я… я буду послушным… – отчаянно застонал Делль, закрывая глаза и чувствуя, что сейчас позорным образом расплачется, как малолетний ребенок.
На счастье юного эльфа магистр Вульф счел произнесенное обещание искренним и достаточным… хотя бы на первый раз. Повинуясь мановению руки и произнесенному шепотом заклинанию, порядком поистершиеся стебли сползли с кровати, а затем и вовсе втянулись в щели между стеной и полом, оставив после себя лишь слабый аромат. Магистр быстро отвязал руки и ноги своего ангела от столбиков кровати и прижал к себе, дрожа от возбуждения и нежности. Деллюшка был так беззащитен и мил, так трогательно прижимался к своему «спасителю», и даже когда Вульф несмело погладил мальчика по бедру, тот только со стоном шире развел ноги, откидывая голову на плечо хозяина.
Магистр не помнил, как сорвал с себя одежды, как оказался на разворошенной постели, вжимаясь в горячее податливое тело. Наконец сбылась его мечта – и медовые кудри светлого ангела разметались по белоснежной подушке, а преображенную хижину заполнили стоны и звонкие вскрики. Наколдованные растения постарались на славу – Делль был так хорошо разогрет, что принял немаленький член хозяина почти без сопротивления. Только на миг гримаса боли исказила красивое лицо, но уже очень скоро сменилась выражением неописуемого наслаждения. Длительное воздержание сделало магистра чрезвычайно неутомимым – он до самого рассвета ласкал своего ангела, не слушая слабые протесты и жалобы на усталость, которые довольно быстро сменялись довольными вздохами. И даже сам себе боялся признаться уважаемый черный маг, что больше всего на свете опасается наступления утра, которое окончательно развеет любовные чары…
«Неужели уйдешь от меня, свет мой? Выполнишь свои страшные угрозы? Оставишь?» – терзался магистр, вглядываясь в усталое, но довольное светлое личико. Измученный страхом потерять свое сокровище, Вульф так и уснул, сжимая юного эльфа в объятьях.
А проснулся от ласковых робких поглаживаний по груди и животу. Не веря, приоткрыл один глаз и увидел смущенную улыбку и густеющий румянец.
– С добрым утречком… – просипел светлый ангел и, смутившись охрипшего за ночь голоса, спрятал лицо в подмышку хозяина.
Все еще боясь поверить, что Деллюшка не ушел, не изрыгает проклятья, не обвиняет своего хозяина в бесчестных приемах, магистр осторожно поднял юношу за плечи и уложил на себя сверху. Мальчик смущенно отводил глаза, но вполне уютно устроился, поерзав на костлявом теле черного мага, пока не уткнулся тому в тазовую кость чем-то подозрительно твердым. Тут уже даже видавший виды профессор удивленно ахнул, вопросительно глядя на своего возлюбленного.
– Ну, а что во мне две трети эльфийской крови, между прочим! – с некоторым вызовом пробормотал Делль в свое оправдание. – А эльфы, сами знаете, выносливее и неутомимее многих будут!
Через пару дней расцветший и помолодевший от счастья магистр черномагических искусств Вульф торжественно вернулся в свой замок. Смирившийся со своим положением Деллюшка скромно сидел в седле хозяина бочком, охая и морщась, когда вороной конь, играючи, вскидывал копыта. А еще через месяц в фамильном особняке черного мага сыграли пышную свадьбу. Сам герцог почтил молодых своим присутствием, и, хотя злые языки поговаривали, что монаршая особа уж больно заглядывалась на юного жениха, торжество удалось на славу, обошлось без смертоубийства и вошло в историю королевства Альварена как самая веселая свадьба на все времена.
-
-
26.08.2011 в 15:30клаааасс! так подняло настроение, спасибо автору. хороший подарок. наверно коменты у автора в дневе
-
-
26.08.2011 в 16:28