3 глава

[Ani-Su]

11.12.2010 в 23:14

Пишет  Youku Toshiku:

"Ты навсегда в моем сердце", глава 3.

Название – Ты навсегда в моем сердце
Авторы - Youku Toshiku *Питер* и Ani-Su *Реджинальд*
Бета - juo_M
Фэндом – ориджинал
Пейринг – Питер/Реджи - основной
Жанр – слэш, от агнста до романса.
Рейтинг – NC-17
Размещение - спросите разрешения, не забудьте шапку и дайте ссылку на комменты
Состояние - в процессе
Саммари – сюжет: Германия, наши дни, закрытый бордель для богатых, в качестве хастлеров - юные мальчишки от 15 до 18 лет, которых с потрохами выкупают в детдомах в вечное рабство. У двух таких мальчиков зарождается любовь. Цель фика: авторская - добиться контраста агнста и романса; смысловая - показать, как могут чувства помогать выживать в самом аду, как из заботы, сочувствия, желания защитить рождается любовь, и как она потом справляется со всеми преградами.
Предупреждение - сцены насилия, нецензурная лексика

Глава 3.

1. Питер.
– Тшш… тихо, маленький, не надо меня бояться… Просто расслабься, я обещаю – больно не будет…
Пит старался говорить как можно спокойнее, хотя у самого сердце готово было выпрыгнуть из груди. Какой черт его попутал, когда он согласился на эту затею! И ведь знал, что все будет не так просто! И дело даже не в том, что он до ужаса боится причинить Реджи боль, увидеть в синих глазах муку, обиду, слезы. И не в том, что все нужно сделать тихо и аккуратно, чтобы не смущать мальчика излишним вниманием со стороны – ни сейчас, ни потом, ведь они оба не идиоты и отлично понимают, что все вокруг догадались, зачем они улеглись на кровать Реджи вдвоем, замотавшись в одеяло по самые макушки… Наверное, дело в нем самом, в том, что Реджи ему не безразличен настолько, что сейчас вместо счастья обладания Питер чувствует горечь.
Все должно было быть не так. Этот мальчик заслуживает романтики, ухаживаний, жарких взглядов через стол, поцелуев украдкой, дразнящих «случайных» прикосновений где-нибудь в кинотеатре или автобусе… И первый секс должен произойти через месяц или два – когда он будет готов настолько, что с трудом дотерпит до кровати, начав раздеваться сам…
Пит подавил тяжелый вздох, вновь ласково, но в тоже время настойчиво, раздвигая языком мягкие губы Реджи. Его палец, смоченный слюной, тихонько поглаживал круговыми движениями судорожно сжатое колечко мышц между ягодиц мальчика, без слов уговаривая Реджи расслабиться, пустить его, разрешить интимную ласку, но добился только того, что Редж еще больше напрягся, бледнея от страха и сжимаясь в один сплошной комок нервов.
– Хороший мой, ну как же я тебе помогу, если ты будешь так сжиматься? – отчаянно шептал Пит между поцелуями, проклиная свою неопытность в подобных делах.
Он ведь не был геем, и, пока не попал в этот ад, даже не думал, что будет когда-либо заниматься сексом с мужчинами. В активе с парнем ему быть еще не доводилось, а его хозяева и клиенты нежностью не отличались, да и от него ничего кроме подчинения не требовали. «Как же мне сделать тебе приятно, солнышко?» – лихорадочно думал Питер, стараясь, чтобы его волнение не передалось и без того нервничающему блондинчику.
Когда там, в ванной, Редж сам бросился в его объятья, Питер мог только надеяться, что мальчик осознанно идет на всю эту затею с «подготовкой», а, значит, не будет сопротивляться. Целоваться Реджи нравилось, это было видно: он охотно подставлял губы, доверчиво тянулся сам, когда Пит отстранялся, чтобы набрать в легкие воздуха. Он даже серьезно выслушал все объяснения Питера, кивая на все, что бы тот не сказал, согласившись с тем, что настоящего секса у них быть не может, но Пит научит… покажет… подготовит…
Синие глаза чуть потемнели и влажно блестели, взгляд Реджи все чаще «плыл» – Питер готов был поклясться, что его поцелуи и осторожные поглаживания по спине и ягодицам возбуждали мальчика. Они целовались в ванной, пока Пит не почувствовал, что обезболивающее окончательно подействовало и его собственные мышцы почти забыли про боль. Тогда они вернулись в спальню, стараясь ни на кого не смотреть и не слышать многозначительные смешки и тихий свист с соседних коек, и забрались под одеяло – вдвоем на одну постель.
И даже тут – практически на глазах у остальных – Реджи охотно отвечал на поцелуи, впускал в свой рот язык Питера, сладко вздрагивал, когда чувствовал прикосновения горячих пальцев к своей спине под футболкой, прогибался и теснее прижимался к животу Пита. Чувственный нежный мальчик – такого хотелось заласкать до полной потери контроля, зацеловать, облизать как клубничный леденец – Питер шалел от таких мыслей, поражаясь, как сильно его заводит эта непосредственность блондинчика. Но стоило Питу стянуть с мальчика шорты и плавки и подобраться к тому самому заветному месту – Реджи как подменили. Он даже на поцелуи отвечал «стиснув зубы», и кожа перестала покрываться жаркими мурашками. Питера охватывало все большее отчаяние – хоть вылезай из-под одеяла и иди за консультацией к Кси.
– Солнышко… ты такой славный… сладкий мальчик, мне с тобой так хорошо, как не было уже очень давно… Разреши мне… дай мне тебя приласкать там, тебе понравится, обещаю… Ну же, впусти меня, малыш, – Пит покрывал лицо Реджи короткими поцелуями, шепча все эти глупые избитые фразы, про себя умоляя какие-то высшие силы, чтобы Редж не принял их за пошлости и послушался.
Мальчик дрожал и мял вспотевшими от волнения пальцами футболку на плечах Пита, было видно, что он очень старается довериться старшему и более опытному партнеру, но страх пересиливает. Питер понял, что ему остается только одно.
Наплевав на несомненное всеобщее внимание, Пит полностью залез под одеяло и принялся целовать грудь Реджи, поглаживая его по рукам, плечам и бедрам, постепенно спускаясь губами все ниже. Член блондинчика был возбужден только наполовину, но стоило Питеру взять его в руку и слегка сжать, а затем несколько раз провести по нему ладонью вверх и вниз – он затвердел и набух, поднявшись почти перпендикулярно животу. Реджи явно смущался, старался заглушить рвущиеся из его груди громкие вздохи и стоны, однако, происходящее ему нравилось, иначе, как рассудил Пит, он не стал бы раздвигать ноги и приподнимать ягодицы, облегчая доступ к своим самым чувствительным местам. Чем Питер и не преминул воспользоваться, быстро устроившись между призывно раскинутых бедер мальчика, согнув его ноги в коленях, поднимая их вверх. Редж глухо ойкнул, закрыв лицо одеялом, когда Пит лизнул головку, а затем тут же погрузил в рот весь член блондинчика, взяв его почти до основания. Пожалуй, он впервые в своей жизни делал минет по своему желанию и не без удовольствия – во всяком случае, от еле сдерживаемых стонов Реджи и его непроизвольных поерзываний навстречу умелому рту Питера, последний чувствовал, как и сам все больше возбуждается. Пит медленно ласкал член мальчика языком и губами, массируя ладонями его ягодицы, раздвигая их, подбираясь пальцами все ближе к заветной цели. Услышав, что Реджи задышал чаще и громче, почти не скрываясь, Питер выпустил его член изо рта и, приподняв ягодицы как можно выше, провел языком по ложбинке между ними. Еле слышный вскрик в одеяло послужил ему наградой за старания: Редж задрожал, самостоятельно подтягивая колени к груди, раскрываясь, и, уже не сопротивляясь, впустил в себя сначала язык, а затем и кончик пальца Питера. Новые ощущения оказались слишком сильными: Питер едва успел подтянуться наверх и заглушить поцелуем тонкий вскрик, когда ему в ладонь брызнула горячая сперма. Собственный член отзывался пульсирующим возбуждением, и Пит быстро довел себя до оргазма рукой, прижимаясь к мокрому боку тяжело дышащего Реджи.
Возвращаться в реальность не хотелось, но им обоим предстояло принять душ, да и не мешало сменить простынь на постели Реджи – благо запасное белье и полотенца лежали внушительной стопкой в общем шкафу. Но блондинчик, вознагражденный нежными поцелуями, наотрез отказался вылезать из под одеяла под всеобщие насмешливые взгляды. Питу пришлось принять огонь на себя, и хоть он умел не обращать внимания на насмешки окружающих, не покраснеть ему в этот раз не удалось. Его встретили смехом и шутливыми аплодисментами, кто-то требовал подробностей, кто-то желал лицезреть Реджи, чтобы сосчитать засосы, хотя все прекрасно знали, что их не должно было быть – Питер не был самоубийцей. Бросив пару шутливо-угрожающих фраз и мрачно скользнув взглядом по напряженной спине Кси, лежащего на соседней кровати, Пит отправился в душ, наскоро ополоснулся, молясь всем богам, чтобы никто не полез к Реджи, намочил свое полотенце и вернулся к сладкому мальчику, прихватив из шкафа чистую простынь. Осторожно отодвинув край одеяла, Питер обнаружил, что Редж крепко спит, робко улыбаясь во сне.

2. Реджи
Питер выдерживал паузу, перед тем как сказать хоть что-то. Реджи хлюпал носом, мял в пальцах итак помятую футболку, уговаривал себя перестать реветь, боялся шевельнуть затекшими ногами, чтобы не упасть и не показаться еще более жалким, чем сейчас. А еще он, не отрываясь, смотрел в карие глаза, пытаясь угадать ход мыслей. Так смотрит голодная бездомная собака на человека, в ногах которого лежит кость. Ударит или отдаст ее? Поможет или цинично пошлет? 10 ударов сердца… 20… «Видимо, мне ничего не светит».
– Хорошо. Я помогу тебе. Обещаю.
Несколько секунд после этих слов Реджи ничего не слышал и не видел. Словно отказали все органы чувств. По идее он должен был чувствовать облегчение, может даже радость. Может даже чувствовал бы и в ином случае запрыгал едва не до потолка. Но отчего-то внутри образовалась необъяснимая глубокая эмоциональная яма, пустая и безразлично-спокойная. Питер прислонил мальчишку к себе, успокаивающе гладил по плечам и спине, зарывался в волосы, крепче и крепче прижимал. Блондин отчетливо ощущал мелкую дрожь в теле Питера, свидетельство его переживаний, а сам будто окаменел. Неожиданно разгадка пронеслась ураганом в его мыслях – Реджинальд осознал, что преступил черту. Принимая помощь Питера, он сам перечеркнул все, что было до этого треклятого места и, собственно, согласился со своей участью. Нет, не смирился, конечно. Но…
«Что? Мне придется пройти через это. И не Питер будет тем, кто…»
В груди больно кольнуло, и вздох пресекся спазмом. Питер не уговаривал, не просил, его тихий голос просто сообщал факт, который так или иначе произойдет. Он говорил спокойно, словно после «этого» жизнь продолжится в том же ритме, пусть немного не такая, но… но отчего тогда в голосе слышится грусть? Блондин кивал головой, на автомате соглашаясь, не до конца понимая, но веря и надеясь. Частично он чувствовал себя обманутым. «Ты предлагаешь принять помощь, результат которой все равно будет равен нулю? Я не понимаю тебя!» – ему захотелось застучать по этой груди кулачками, закричать, причинить боль, словно это поможет ему понять Питера.
В этот момент Пит отстранился и взял в руки лицо Реджи. Он держал его за подбородок, очень аккуратно, бережно, боясь причинить даже малейшие неприятные ощущения, а потом приложил свои ладони к его щекам – от тепла, которое внезапно обожгло кожу, Реджи едва не задохнулся. Невозможно, сколько эмоциональных контрастов он пережил рядом с этим малознакомым «соседом по комнате», его столько раз уже подбрасывало ввысь и бросало на самое дно! Лицо Питера все еще «расплывалось» и казалось нечетким от невысохших слез, но глубина его карих глаз покоряла. И тогда Питер коснулся губ Реджи. Просто прикоснулся своими мягкими губами, позволяя привыкнуть к ним, затем слегка сжал нижнюю. Реджинальд затих, покоренный новыми ощущениями. Его целовали девчонки в приюте, да, но ЭТО несравнимо – холодные быстрые прикосновения играющихся дур с теплотой Питера. Питер повторил поцелуй, оглаживая языком контуры губ. Внутри приютовца что-то громко хрустнуло, треснуло и раскололось, его будто раздавили и собрали заново, но уже другим. Внутри теснились неизведанные чувства, название которым он еще не успел дать. В третий раз, когда Питер прикоснулся к нему, Реджи ответил, он сам встретил его язык и больше не отпускал, стараясь понять, как нравится ему и Питу, упиваясь различными оттенками таких разных поцелуев, но еще больше тем, как ЕГО тело отзывалось на ласки.
Не смотря на покалывание кожи губ, ему не хотелось, чтобы Пит останавливался. Реджи было приятно прижиматься к нему, чувствовать кончиками пальцев каждый бугорок мышц на чужом теле, каждую выступающую косточку. Нравилось, как кружится голова, и не хватает дыхания, как непонятной тяжестью отдает в спине и паху – нравилось тонуть в полубессознательном состоянии. Поэтому Редж не отдернул руку, когда Питер поднялся и повел его в комнату. Сначала стало не по себе – когда они вошли и их встретили шумным гомоном, его азарт немного угас. Да, парни не вчера родились и понимают, чем эта «парочка» собирается заняться. Одно дело наедине, другое – у всех на виду. Пита это не остановило: он уложил его и умостился сам на кровать, накрыв обоих одеялом.
Питеру удалось заставить Реджи забыть об окружающих: его руки и язык – лучшее лекарство, от них кружило голову, то сдавливая в тисках, и тогда пульс барабанами разрывал виски, то отпуская, даря легкость, и тогда хотелось взвиться в небо. Тело покрывалось мурашками, от напряжения на коже выступил пот – но блондин не желал останавливаться, выпускать из ладоней лицо Пита. Наслаждаясь полыхающим внутри жаром, он терзался сомнениями «так» ли целует, «правильно» ли делает, приятно ли его партнеру. Наверное, из-за этого он никак не мог полностью расслабиться. Он понимал, что зажат, но КАК заставить эти каменные мышцы скинуть невидимые оковы?! «Неужели это Я таким занимаюсь?.. – поражался себе еще недавно задавленный и закомплексованный Реджи. – Так, забей, забей на все, что тебе внушали. Ведь тебе приятно ощущать Пита рядом с собой, верно?».
Скованность достигала пика, когда Реджи ощущал чужие пальцы у своего ануса – в такие моменты перед глазами мальчишки словно зажигался красный свет, и в ушах гудели мыслимо-немыслимые сигналы. Он зажимал рот, прикусывая свою ладонь, вгрызался в одеяло, делал все, лишь бы не закричать, лишь бы не остановить Пита. Он ХОТЕЛ идти дальше, хотел, чтобы Пит показал ему его новый мир. Было обидно за свое непослушное тело, но даже ласковый голос и приятные слова не помогали.
Шок настиг неожиданно – Реджинальд от удивления едва не выскочил с кровати, когда рука, а затем и губы Питера, прикоснулись к его члену. А тот, а тот… Боже, как стыдно!!!
Пит зажмурил глаза, неосознанно прогнулся в спине и сильнее зажал в зубах мокрую ткань, чтобы подавить вздох. Он не понимал, что происходило с его организмом. Кажется, вся кровь прилила к паху и пыталась вырваться наружу, настолько ТАМ колотило и пульсировало в бешеном ритме. Это было необычно. Это было впервые! Это было чертовски приятно!!!
От ласк Реджи терял всякую способность думать, сомневаться, что-то решать, единственное, что его сейчас заботило – это жар, превративший его в обезумевший кусок нервов. Хотелось двигать бедрами, шире развести ноги, а еще лучше притянуть их к животу, хотелось разодрать себе грудь, чтобы сердцу и задыхающимся легким было больше места. «Дааааа, ччччерт…» – между ягодиц прикоснулось что-то горячее. Он изогнулся еще сильнее. От мысли, что это язык Питера, мальчишке показалось, что он покраснел до самых пят, и Редж едва не заплакал от острых ощущений. Мягкая плоть прикасалась нежно, массировала мышцы и настойчиво проникала внутрь. «Ах!» – Реджинальд почувствовал, что сейчас лопнет или с ним произойдет еще что-то страшное: его неожиданно скрутило, в глазах помутнело, он испугался, что теряет сознание. «Пиииит…» – захотелось остановить парня, но имя утонуло в хрипах, а в глазах засверкали яркие звезды.

Какое-то время совсем не хотелось жить. Хотелось плавать в этом ощущении нереального освобождения, наслаждаться состоянием, когда болит и не болит каждая клеточка, когда не слушается тело, а мозг в отключке. Когда наплевать на все вокруг. Даже на то, что ЭТО произошло у всех на виду. Реджи смущенно хихикнул своим ускользающим мыслям и теснее прижался к Питу. А позже наотрез отказался вылезать из-под одеяла и сжался клубочком, когда холодных воздух комнаты бесцеремонно ворвался в царство недавнего огня. Оставшись один на один с собой, Реджи вспоминал каждое прикосновение Питера. Тело отзывалось приятной легкой дрожью в этих местах, щеки вновь залились румянцем. «Черт, как же я посмотрю в глаза Питеру!». «Что обо мне подумают другие…». Редж слегка тряхнул головой, прогоняя из воображения осуждающие взгляды парней, колкие замечания-подвохи и весь мир…
«…Хм, это, получается, был мой первый секс… с парнем…»

3. Питер.
Странное непривычное тепло поселилось в груди Питера с тех пор, как Реджи стал «официально» считаться «его» мальчиком. Это было такой глупостью – на самом деле все здесь принадлежали только Хозяину и тем, кому доставались по его прихоти. Но внутри их «камеры», когда мальчишки оставались предоставленными самим себе, действовали другие законы. Здесь были «старички» и «малолетки», «бывалые» и «зеленые», «чьи-то» и «ничьи». Питер относился к этим иерархическим ступеням со смесью раздражения и равнодушия. Ему всегда казалось, что если он начнет участвовать в этих «ролевых играх», то признает тем самым свое «заключение», свой статус «раба», и то, что он не лучше остальных. Он не хотел быть «лучше всех», но он не мог смириться с тем, что он больше не свободен – навсегда, что эта тюрьма теперь – его жизнь. Никакие побои и унижения не могли вытравить из паренька надежду, что когда-нибудь он вернет себе свободу, неважно каким путем, поэтому Питер старался не привязываться, не привыкать ни к чему тут.
Именно так в свое время Пит объяснил Кси, почему не хочет становиться «его мальчиком». Ему не нужен был покровитель – он не собирался задерживаться здесь надолго. И вот сейчас – спустя полгода, Питер сделал то, чего старался избегать всеми силами: он сам взял покровительство над другим. Он перестал быть «особенным», независимым, теперь он такой же, как все, и больше не имеет права с тихим недоумением смотреть на «старичка» Улли, когда тот в очередной раз потащит в душ побледневшего Алека, или на Фреда, с заискивающим взглядом заползающего в постель к Кси, и не будет тихо завидовать Альберту, засыпающему в нежных объятьях своего Хайнца… Теперь он и сам стал «бывалым», у которого есть «его мальчик»…
Пит тихо приподнялся на локте и посмотрел на безмятежно спящего Реджи. Вопреки своему болезненному смущению, блондинчик робко попросил Питера «полежать с ним перед сном», что в результате вылилось в очередной петтинг с очень жаркими поцелуями, и Редж заснул у него на плече. Отдышавшись после внепланового оргазма, Пит пытался и никак не мог взять в толк, что такое на него находит, как только он оказывается близко к «своему малышу». И откуда эти ласковые прозвища в его голове? «Ко всему прочему не хватало еще, чтобы я влюбился в парня», – думал Питер, недоверчиво качая головой. Наверное… просто кто-то теплый и беззащитный рядом, и эти тянущиеся за поцелуем губы, и смущенные просящие взгляды, и… Просто… неожиданно кто-то с ним нежен, кто-то в нем нуждается…
Можно было хоть целую ночь придумывать оправдания для себя, но это не меняло сути: Питеру невероятно нравилось вот так ютиться вдвоем на узкой койке, прижимая к себе горячее, чуть вспотевшее тело, чувствовать ровное дыхание на своей шее и вспоминать вкус торопливых поцелуев и тихие стоны в такт движениям бедер. Кто бы мог подумать, что пугливый мальчишка окажется таким страстным и легко возбудимым!
– Хэй, Пит, так значит, ты у нас теперь «семейный»? – тихо заржали за спиной.
Питер нахмурился и осторожно, стараясь не разбудить «малыша», повернулся к ухмыляющемуся красавцу Фреду. Сын немки и испанца, Альфред имел такую «жгучую» латиноамериканскую внешность, что красивым его признавали даже местные парни – кто-то с завистью, кто-то просто с дружеским восхищением. Правда, и клиенты не обходили особым вниманием темноволосого паренька с внешностью модели, но Фред умел быстро забывать об унижениях – он был веселым, отходчивым, настоящим «душой компании». А еще Альфред был безнадежно влюблен в Кси и не упускал случая оказаться в его постели, хотя выпадало такое счастье нечасто.
Питер посмотрел в веселые карие глаза Фреда и понял, что от объяснений ему не отвертеться. Остальные, кто не спал, тоже с интересом прислушивались и присматривались к их «разговору», кто-то даже сел на койке, чтобы ничего не пропустить. Пит тяжело вздохнул. Ну почему его просто не оставят в покое?!
– Слушай, Фреди, это только мое дело, правда? Мне жалко парнишку, и я не хочу, чтобы его обижали. Ему и так достанется, мы все знаем, как именно. Можете считать это моей прихотью, но я хочу, чтобы в остальное время он был… не таким несчастным. Кто-то имеет что-то против?
Пит обращался только к Фреду, но немного повысил голос к концу, словно вопрос был адресован ко всем. Возникла небольшая пауза. Кто-то тихо фыркнул и улегся спать, показывая, что его это не касается. Кто-то одобрительно засмеялся. С дальней койки, кажется из владений Хайнца, прилетело: «Счастья вам, чувак! Расслабься, никто ТВОЕ не тронет!» Тогда уже и Фред растянул в доброжелательной улыбке свои пухлые губы, подмигнул и хлопнул Питера по плечу.
– Расслабься, – повторил он. – Будем знать, что пацанчик твой. Только… будьте осторожны. Сам знаешь… Хозяин по голове не погладит, а кое-кто у нас может от зависти язык распустить.
Фреди отошел на свое место, а Пит остался сидеть, судорожно стиснув пальцы. Почему он такой идиот? Как он мог забыть про Кристи?! Этот женственный, до тошноты манерный блондинчик, похожий на девочку не только внешне, но и стервозным характером, был единственным среди них стопроцентным геем. Он попал сюда уже давно, и, как только первый страх прошел, нашел для себя в такой жизни немало привлекательного. Если клиенты не слишком уж зверствовали, Крису даже нравилась его бурная сексуальная жизнь, а с местными «тюремщиками» – хозяйскими прихвостнями и охраной, парень быстро договорился, став для них кем-то вроде информатора. На совести Кристи было немало безжалостных наказаний, которым подвергались его товарищи по «камере», пожалуй, по-настоящему он боялся только Максимилиана, но тот не всегда имел желание или возможность вмешаться.
Кристи не упустит такой возможности, он всегда завидовал чужому счастью и презирал слишком «сопливых». Не может быть сомнений, что он невзлюбил Реджи, а теперь – благодаря покровительству Питера – и вовсе захочет сжить малыша со свету.
С замирающим от страха сердцем Пит медленно встал и направился к койке Кристи. Длинноволосый, длинноногий и ужасно худой блондин полусидел на своей кровати и делал вид, что ужасно занят своими ногтями: с маникюрной пилочкой в тонких пальцах он еще больше смахивал на девчонку.
– Крис, привет, – Питер постарался говорить как можно более приветливо, несмотря на отвращение, которое испытывал к парню.
– Оу! Небо сверзилось на землю, а «мистер ледышка» решил поболтать с убогими, – издевательски протянул Кристи, картинно захлопав накрашенными ресницами. – Тебе что-то понадобилось от меня, сладенький?
«Придушил бы», – подумал Пит мрачно, но вместо исполнения этого несбыточного желания постарался мило улыбнуться.
– Да ладно тебе, никакой ты не убогий, и сам прекрасно это знаешь. Могу я попросить тебя об одном одолжении? – презирая теперь уже и самого себя, Питер мягко подсел поближе, кинув на парня многообещающий взгляд из-под темных ресниц. – Ты же не расскажешь о нас с Реджи… кому не надо? Ведь нет ничего ужасного в том, что я помогу маленькому побыстрее свыкнуться с обстоятельствами? Может, меня потом Герберт еще и поблагодарит, мм?
– Не знаааю, не знааааю… – Кристи наслаждался ситуацией, надувая губки, закатывая глаза и чуть не облизываясь.
Потом провел острым ноготочком по щеке Питера, прищурился и тихо произнес:
– Будешь мне должен желание, договорились? Мелкого твоего не обижу, у меня на таких не стоит. А для тебя придумаю что-нибудь… запоминающееся. Обещаю, тебе понравится!
Питер согласился с тяжелым сердцем: что-то ему подсказывало, что потом он сильно пожалеет об этой сделке с собственной гордостью. Но зато теперь, кажется, можно было вздохнуть спокойно.
Дни продолжали течь своим чередом. К Питеру с его «трофеем» никто не лез, ограничиваясь редкими безобидными подколками, на которые даже Реджи научился не обращать внимания. Каждый вечер охранники или наставники забирали нескольких ребят, но новеньких пока больше не трогали, а Питер вдруг выяснил для себя, что можно перетерпеть любые унижения и боль, если думать о больших встревоженных синих глазах и неумелых, но заботливых руках, которые ждут его там, «в их спальне».
Они с Реджи все больше времени проводили вместе – в обнимку, сидя или лежа на одной койке, целуясь, ласкаясь или просто тихонько разговаривая. Пит продолжал «обучение», рассказывая, как в каких случаях нужно расслабляться, и какие хитрости существуют, чтобы уменьшить боль в разных позах. Реджи очень пугался этих разговоров, зато с удовольствием отдавался нежным рукам и губам Питера в «практических занятиях». Наверное, можно было бы сказать, что они счастливы вдвоем… если бы каждый вечерний «отбор» не заставлял сердце сжиматься от дикого страха, что следующим заберут Реджи. И Пит не был уверен, что не боится этого больше своего «малыша». Он понимал, что никакие подготовки не спасут мальчишку в его «первый раз», и то, что о Реджи так надолго «забыли», уже не радовало, а скорее пугало…